сказка про грезы

[abandon]

dô kêrt der knabe wol getân gein dem fôrest in Brizljân

— В те времена считалось, что любовь — это что-то вроде стадии делания... как тебе объяснить... что человек без неё не вызревает, не получается... вернее, получается не совсем таким, каким может быть, не раскрывается полностью... ох, ну не могу же я тебе пересказать в трёх словах все пути развития европейской философии, мистических учений и литературы!.. — дракон в сердцах ударил хвостом, перепугав стайку скворцов, сновавших по склону.
Принц проводил птиц глазами, щурясь от солнца, сморщил нос и вздохнул.
— Ладно, не надо про пути. Ты просто объясни, зачем в каждой истории эти дамы, принцессы и просто всякие златокудрые красавицы? Нет, я понимаю, жениться, но почему нельзя сначала нормально про сражения и приключения, а жениться — в другой книжке?
Дракон внимательно посмотрел на принца, сложил угрожающе торчавший гребень, улыбнулся и слегка толкнул мальчика носом в плечо.
— Хотя бы потому, что нет никакой другой книжки. И, если ты не очень проголодался, пойдём через лес — я тебе кое-что покажу.

Они стояли на вершине холма, усыпанного по свежей траве звёздами гусиного лука. Лёгкая синева кипела над головой, танцевали у дороги дикие сливы в праздничном цвету — дорога, привычный путь до реки и обратно, шла по краю леса и через луга, прямо к замку. Был и другой путь — тропинка, спускавшаяся в лощину и убегавшая в лес, но принц вдруг с удивлением понял, что через лес они с драконом никогда не ходили.
Разумеется, про лес говорили всякое: он, де, заколдован, там живут феи и чудовища, там ещё есть источник, из которого попьёшь и забудешь, что с тобой было до сих пор... в общем, всё, что обычно говорят про ближайший лес местные сказочники и пьяницы. Разумеется, принц не однажды совершал в лес дерзкие вылазки, но ничего такого не находил, кроме вкуснейшей земляники в июне, да ещё как-то раз собаки подняли кабана, но тот, по счастью, был настроен мирно и просто ушёл в чащу.
А так — лес как лес: обычные дубы и осины, орешник, папоротник в низинах... разве что временами бледный свет кажется водой, словно ты на дне озера, и наступает краткая обморочная тишина, такая, что слышишь, как шуршит под кожей кровь, но это ведь всегда так, если долго бродишь один — говорил себе принц, спускаясь вслед за драконом в лощину. Ящер ловко прыгал, почти перепархивал с уступа на уступ, принцу приходилось осторожно ставить ноги, пробуя, не подаётся ли под башмаком подмытая талыми водами глина. Вдоль тропинки густо цвела медуница, качались пушистые ивовые серёжки, светились молодые листья бузины.

У куста боярышника на дне лощины дракон остановился и поднял голову, дожидаясь принца.
— Мы этой дорогой потому и не ходим, что спускаться замучаешься? — угрюмо спросил принц, вытряхивая из башмака пыль и камешки — на последнем повороте тропинки он всё-таки оступился, уйдя в рыхлую землю по щиколотку, и едва не сорвался.
— И поэтому тоже, — кивнул дракон, устремляясь прочь по тропинке. — Но главное — в лес просто так заходить ни к чему.
Принц, нагнавший дракона уже под деревьями, посмотрел на него исподлобья.
— Хочешь сказать, он на самом деле заколдованный?
— Что значит "на самом деле"? — дракон поднял острые уши и удивлённо взглянул на принца. — Заколдованный, конечно. В нашем-то сюжете.
— Броселианд, — насмешливо пропел принц.
"Анн", — отозвалось эхо, и где-то в ветвях гулко закричала горлица.
— Брекильен, да. Мирквид, Тапиола, страна Оберона, — дракон вдохновенно махнул хвостом над хрупким бересклетом, — образ другого мира...
— ...территория авантюры и квеста, пространство угрозы и возможности, — подхватил принц. — Знаю, знаю.
— Ещё бы ты этого не знал, — хмыкнул дракон. — Мне бы тогда самое место было в цирке или на квинтане, болваном. Это ведь азбука.
— И что же нас ждёт в пространстве леса? В этом волшебно-сказочном хронотопе? — деловито осведомился принц. — Феи? Великаны? Источник забвения? Может, вечной юности? А, или ещё, как его, Замок Весёлой Стражи?
— Какие познания, — елейным голосом отозвался дракон, подныривая под толстую дубовую ветку, нависавшую над тропинкой. — Зачем-то же ты всё это читал, хоть на меня, древнего ящера, впечатление произведёшь... А теперь стой и помолчи.

От неожиданности принц чуть не споткнулся о драконий хвост.
Ящер остановился под старым дубом, росшим справа от тропинки, подобрал крылья и, по-собачьи потоптавшись на месте, сел на палую листву, сквозь которую пробивались ландыши. Принц, было, хотел что-то спросить, но, встретившись с драконом глазами, молча прислонился к стволу, обхватил себя за локти и задрал голову, пытаясь разглядеть сквозь ветви небо. Было так тихо, что у принца заложило уши, и снова показалось, что он стоит на дне зеленоватого прозрачного озера, слушая своё сердце, стучащее всё громче и громче... потом к стуку прибавился металлический звон, скрип седла и фырканье коня — и из-за поворота выехал всадник.
Рыцарь, хорошо, хотя и недорого вооружённый, на справной лошади, с гладким щитом, он ехал собранным шагом, и принц приготовился его поприветствовать. Однако стоило рыцарю приблизиться, стало ясно, что он не только не видит принца и дракона, но и сам как-то странно зыбок, словно отражение в текучей воде. Дождавшись, когда призрак скроется в чаще, принц повернулся к дракону и, чуя нехороший холодок в животе, шёпотом спросил:
— Что это?
— Это? — дракон улыбался. — О, это — замечательная история. Долговязый Ганно, младший сын небогатого нобиля, решил податься в наёмники к ближайшему барону. Собрал денег на коня, оружие и доспехи, снарядился в дорогу, но застрял в соседнем городке: наводнением смыло мост. У трактирщика была дочь-красавица, Ганно не спешил, от нечего делать взялся помогать ставить новые опоры, оказался толковым подручным да и пошёл в ученики к старшине строителей.
— И что дальше? — принц был явно сбит с толку.
— Выбился в мастера, понастроил по всему югу крепких домов, мостов и мельниц. Женился — правда, не на дочке трактирщика, — дети пошли. Что там, скоро будет дедом.
— А... это? — принц мотнул головой в ту сторону, куда ускакал призрачный рыцарь.
— Как тебе объяснить... другая книжка, — дракон улыбнулся ещё шире. — Почтенный мастер Иоаннес нет, нет да и вспомнит, как по молодости собирался проливать кровь за славу и богатство. Тогда здесь и появляется молодой Ганно верхом и при оружии.
— Он жалеет, что не пошёл служить барону?
Дракон поднялся, стряхнул с хвоста палые листья и бодро двинулся по тропинке.
— Нет, — не оборачиваясь, покачал он головой, — он вполне счастлив, но всё, что не случилось — это тоже его жизнь. У автора интересный взгляд на вещи.

Призраки, вроде Долговязого Ганно, — кто совсем прозрачный и смутный, кто как живой с виду, — попадались в лесу так часто, что принц вскоре перестал их бояться и с интересом расспрашивал дракона, что именно не случилось с каждым: обрюзгший королевский писец снова, как в юности, сочинял здесь философические стихи; солдат-наёмник нянчил ребёнка от брошенной на родине подруги; женщина в зелёном платье отказала влюблённому в неё рыцарю, а тот через несколько дней погиб в бою, и теперь они сидели над ручьём, никак не могли закончить тот разговор.
— Здесь сбываются все "если бы", — задумчиво сказал дракон, — прорастают, как листья из почек. Но стоит выйти из леса, морок опадёт, и останется один прямой прут.
— А если не выходить? — спросил принц, помолчав.
— Призрак понемногу выпьет силы живого, а когда живой там, за пределами леса, зачахнет, развеется навсегда. Другой книжки нет, никак и ни для кого.
— Только прямой прут? — хмыкнул принц. — Розга? Иди и никуда не сворачивай? Сюжет написан, другой книжки не будет?
Дракон поскрёб когтями ухо и снова улыбнулся.
— Когда твой отец ехал ко двору, он думал, что его сюжет написан раз и навсегда: слагать кансоны и услаждать слух благородных. Вместо этого угодил на войну — и, опять же, не выслужил герб и белый пояс, а подался на вольные хлеба. Что было дальше, ты знаешь. Другой книжки не будет, точно, но какой будет эта — не знает никто.
— А... автор? — робко спросил принц.
— У автора, как я уже сказал, интересный взгляд на вещи.

Какое-то время принц и дракон шли молча.
Лес редел, тропинка начала подниматься в гору, стали попадаться сосны. Пахло горячей хвоей и по-весеннему сочной землёй. Волшебство таяло вместе с подводным сумраком, дышалось всё легче. У кромки леса, где нежно зеленели ивы и цвели вишни, принц остановился, оглянулся и вздрогнул. Ему вдруг почудилось, что далеко внизу блеснула медная броня дракона — хотя дракон стоял рядом, подставив алые крылья солнцу.
— Мне показалось, ты там.., — тихо сказал принц, прикасаясь кончиками пальцев к чешуйчатому плечу ящера.
— Так и есть, — ещё тише отозвался дракон.
Принц сжал губы и опустил голову.
— Хорошо, что мы не ходим через этот лес, — подумав, сказал он. — Ни к чему.
Дракон не ответил, он знал, что мальчик пока не поймёт.

Они отвернулись от зачарованного леса и пошли дальше, на яркое майское солнце, оставляя за спиной всё, что могло случиться и не случилось — дракон, вечно носящий свой лес в себе, и молодой принц, которому пока не о чем жалеть.
Над полем высоко и тонко кричал сокол, а в замке били в малый колокол, созывая всех к обеду.

отсюда

ЗЫ от автора дневника: сказка не совсем в моем вкусе, но жаль терять. утащил )